Одним из курьезов истории военного кораблестроения второй половины прошлого века стало преклонение адмиралов перед таранной тактикой ведения морского боя. Возрождение этого нового — а говоря точнее, хорошо забытого старого — оружия обязано победе брони над артиллерией, охарактеризовавшей собой первый этап эволюции броненосца. Парадоксально, но факт: железный, а то и вовсе деревянный выступающий под водой бивень (или, как его еще тогда называли, “шпирон”) оказался чуть ли не единственным средством нападения, способным потопить бронированный корабль неприятеля.

Первый опыт боевого применения тарана относится к периоду гражданской войны в США. Сначала броненосец южан “Вирджиния” (более известный под первоначальным названием “Мерримак”) шпироном отправил на дно деревянный фрегат федералистов “Камберленд”; затем в боях на Миссисипи обе воюющие стороны потеряли 4 канонерки, не считая еще нескольких поврежденных. Свидетельством мощи нового оружия стал таранный удар парохода “Куин оф зе вест”, переоборудованного северянами в военный корабль: он буквально разрезал пополам корпус своего противника “Генерала Лоуэлла”.

Вместе с тем все эти случаи произошли в ходе сражений в закрытых акваториях — реках и заливах. Кроме того, жертвами становились слабо защищенные деревянные суда. Поэтому всерьез о таране заговорили несколько лет спустя, после Лиссы. Роковой удар флагманского корабля адмирала Тегетгофа в борт “Ре д'Италии” явился первым и последним примером успешного использования тарана против броненосца в открытом море.

С этого момента идея возрождения тактики античных флотов овладела умами адмиралов практически всех стран. Среди сторонников тарана оказались будущий английский морской стратег Ф. Коломб и главный кораблестроитель французского флота Дюпюи-де-Лом, герой Лиссы фон Тегетгоф и талантливый русский адмирал Г. И. Бутаков. Это увлечение наложило свой отпечаток и на взгляды будущего флотоводца С. О. Макарова.

Но все же наиболее последовательным в “претворении в жизнь” таранной тактики стало Британское адмиралтейство. Благодаря энтузиазму (достойному лучшего применения!) адмирала Джорджа Сарториуса на островах “туманного Альбиона” возникла масса курьезных проектов специальных кораблей-таранов: от неосуществленного переоборудования пассажирского парохода-гиганта “Грейт Истерн” до воплощенного в металл “Полифемуса”. (Первый включал в себя установку брони, тяжелых орудий и даже “стреляющих” кипятком башенок для защиты от абордажа; второй являлся 2640-тонным судном, все вооружение которого составляли крепкий стальной форштевень и 5 торпедных аппаратов, причем последние установили уже в ходе его постройки.)

Кроме того, именно в Англии родился новый тип линкора, известный как “броненосный таран”. Примечательно, что английское слово “ram” в переводе означает не только “таран”, но и “баран” — это произошло явно из-за традиции античных кораблестроителей украшать шпироны своих триер отлитым из бронзы наконечником в виде головы барана. Поэтому словосочетание “armoured ram” можно перевести и как “броненосный баран”. Весьма символично: корабли-тараны нередко вели себя подобно этим животным.

Судите сами. В 1869 году русский броненосец “Кремль” ударом таранного форштевня отправил на дно своего боевого товарища — фрегат “Олег”. Два года спустя броненосец “Адмирал Спиридов” протаранил “родного брата” — броненосец “Адмирал Лазарев”, которого от гибели спасла только близость берега, поскольку авария произошла прямо в гавани Кронштадта. В 1873 году испанский броненосец “Нумансия” наскочил на корвет “Фернандо-эль-Католико”; последний затонул почти со всем экипажем.

1875 год ознаменовался сразу тремя катастрофами: английский броненосец “Айрон Дюк” протаранил и потопил корабль своего же класса “Вэнгард”, а французские броненосцы “Жанна д'Арк” и “Тетис” нанесли смертельные удары форштевнями военным судам “Форфайт” и “Рейна Бланш”. Через три года — новая трагедия: от тарана германского броненосца “Кёниг Вильгельм” погиб со всем экипажем броненосец “Гроссер Курфюрст”, тоже германский. Затем — еще несколько столкновений. И, наконец, крупнейшая катастрофа, случившаяся в 1893 году: броненосец “Кэмпердаун” отправил на дно флагмана британской средиземноморской эскадры “Викторию” вместе с вице-адмиралом Джорджем Трайоном и большинством команды... Таким образом, таран превратился в “оружие против своих”, нанеся гораздо больше ущерба флотам собственным, нежели неприятельским.

Увы, все эти инциденты вовсе не заставили морских теоретиков пересмотреть свое мнение о “средствах кулачного боя кораблей” (столь образно назвал таран один английский адмирал). Наоборот, в ответ появились совсем уже анекдотические конструкции. Например, съемный таран, которым оснастили корабль Ее Величества “Шэннон” — первый в мире бронепалубный крейсер. В мирное время “Шэннон” нес свой треугольный шпирон в трюме, дабы не угрожать своим судам. А в случае
угрозы войны экипаж дружно брался за дело — прикреплял его к форштевню...

Прототипом целого семейства броненосцев-таранов британского флота стал однобашенный монитор “Глэттон”, вступивший в строй в 1872 году. Этот типичный представитель кораблей береговой обороны водоизмещением около 5000 т был вооружен двумя 12-дюймовыми орудиями, имел низкий, но хорошо забронированный борт и развивал скорость в 12 узлов. Его главные недостатки — плохая мореходность и ничтожный запас угля — попытались устранить в следующем близком по типу корабле — “Хотспуре”, который и стал первым настоящим тараном английского флота. Главным его оружием считался железный бивень, выступавший вперед на 3 м и впервые опиравшийся на броневой пояс корпуса (эта схема вскоре стала классической). Одно 12-дюймовое орудие, установленное в кольцевом неподвижном каземате, имело очень ограниченные углы обстрела через порты и играло вспомогательную роль. В 1881-1883 годах “Хотспур” модернизировали, и неудачный каземат заменили двухорудийной башней, что, впрочем, не прибавило ценности этой более чем скромной боевой единице флота.

Развитием “Хотспура” стал также одиночный “Руперт”. Он имел несколько большие размеры (правда, не “доросшие” до полноценного линкора) и представлял собой сочетание корпуса предшественника с башней и надстройкой “Глэттона”. Однако артиллерию решили облегчить до 10-дюймового калибра.

Следующий этап эволюции схемы броненосного тарана — “Конкерор” и “Хироу”, построенные после некоторого перерыва и являвшиеся улучшенным вариантом “Руперта”. На новых кораблях вновь вернулись к 12-дюймовым орудиям, но уже заряжающимся с казенной части — вместо дульнозарядных пушек их предшественников.

Все эти (по существу, экспериментальные) корабли трудно назвать удачными, а низкие скорость и мореходность вызывали серьезные сомнения в возможности их использования как таранов. Поэтому в 1885 году англичане заложили “Викторию” и “Сане Парейль” — линкоры, ставшие как бы венцом развития концепции броненосного тарана.

Главный кораблестроитель Н. Барнаби, начиная проектирование этих кораблей, взял все ту же принципиальную схему: одна расположенная в носу башня, таран, относительно полный мидель, мачта позади трубы... Однако этим сходство с предшественниками и ограничивалось. “Виктория” отличалась большими размерами, мощным вооружением, солидной броневой защитой, прекрасными обводами корпуса и вполне приемлемой мореходностью. На ней впервые применили паровые машины тройного расширения, что обеспечило скорость свыше 15 узлов при естественной тяге, а в форсированном режиме — более 171. Основное вооружение броненосца состояло из двух 110-тонных орудий — самых тяжелых в британском флоте.

Отдельно следует отметить систему бронирования. Хотя броневой пояс “Виктории” был значительно короче, чем на “Конкероре”,— всего около 40% длины корпуса, — тем не менее защита нового корабля считалась во флоте Англии лучшей. Во-первых, толщина пояса и возвышавшегося над ним овального барбета, охватывавшего основание башни и боевой рубки, колебалась в пределах 16-18 дюймов и являлась практически неуязвимой для орудий того времени на обычных дистанциях морского боя. Кроме того, 76-мм броневая палуба была устроена таким образом, что даже в случае полного разрушения расположенных над ней небронированных оконечностей корпуса корабль по расчетам должен был принять всего 41 т воды (это вызывало лишь увеличение осадки на... 2 дюйма, то есть 51 мм). Общий вес брони составлял 2950 т или 28,1 % проектного водоизмещения — больше, чем любой другой корабль, спроектированный Барнаби, за исключением “Дредноута”.

“Виктория” стала олицетворением мощи “владычицы морей”. Примечательно, что она была заложена под названием “Ринаун”, но уже на стапеле переименована в честь царствовавшей королевы, отмечавшей 50-летие своего правления. По этому поводу королеве Виктории вручили модель броненосца, сделанную из чистого серебра.

Увы, карьера сильнейшего английского броненосца оказалась незавидной. По злой иронии судьбы “Виктория” стала жертвой тарана — того самого оружия, владеть которым она должна была сама.

До сих пор остается загадкой, почему вице-адмирал Трайон, державший флаг на “Виктории”, приказал обеим параллельно идущим кильватерным колоннам повернуть на 16 румбов навстречу друг другу, имея дистанцию между обоими отрядами всего 6 кабельтовых и зная, что диаметр циркуляции его кораблей составляет около 4 кабельтовых. Спустя несколько минут возглавлявший левую колонну броненосец “Кэмпердаун” под флагом контр-адмирала Маркхема всадил свой таранный форштевень в правый борт уже развернувшейся “Виктории”. Судя по тому, как быстро флагманский корабль ушел на дно, на нем, по-видимому, не успели закрыть водонепроницаемые двери. Итог трагедии — гибель новейшего броненосца и 359 членов его экипажа, включая одного адмирала — примерно столько же, сколько составляют все вместе взятые потери неприятеля от применения тарана в бою за последние два века.

К развитию класса английских броненосцев-таранов присматривались и в других странах, в том числе и в России. Поэтому когда в мае 1882 года была принята 20-летняя программа усиления российского флота, первые после “Петра Великого” броненосцы для Балтики явно несли в себе черты своих британских собратьев.

Головной балтийский броненосец “Император Александр II” унаследовал от семейства “Конкерора” - “Виктории” схему размещения артиллерии, мощный таранный форштевень, относительно слабую защиту кормы и средней артиллерии. Зато у него имелся ряд достоинств: полный броневой пояс по ватерлинии, высокий борт, заметно улучшивший мореходность и позволявший вести огонь в свежую погоду, увеличенные углы обстрела пушек среднего калибра. Артиллерию главного калибра на “Александре II” разместили в носовом барбете — по типу первых черноморских броненосцев типа “Екатерина II”, а на втором однотипном корабле, “Николае I”,— в двухорудийной башне, спроектированной инженером-кораблестроителем Н. Е. Кутейниковым. В носовой части “Александр II”, единственный из линкоров российского флота, имел два симметрично установленных торпедных аппарата (вместо традиционного одного штевневого): считалось, это не ослабит главное орудие — таран. Примечательно, что новые балтийские броненосцы были полностью построены на отечественных предприятиях. Субподрядчиками петербургских верфей выступали Обуховский (артиллерия), Металлический (торпедные аппараты), Балтийский и Франко-Русский (машины и механизмы), Ижорский (броня) и многие другие заводы.

Испытания “Александра II”, состоявшиеся в 1890 году, прошли успешно. “Корабль вообще производит хорошее впечатление”,— охарактеризовал броненосец придирчивый член приемной комиссии, младший флагман Балтийского флота контр-адмирал С. О. Макаров. Однако управляющий морским министерством вице-адмирал И. А. Шестаков посчитал размер нового корабля слишком большим. Поэтому третий броненосец, получивший название “Гангут”, решено было строить по переработанному проекту.

“Гангут” можно назвать самым несчастливым броненосцем нашего флота. Уже само задание на разработку его чертежей ради весьма сомнительной экономии средств предопределило низкие боевые качества корабля. Затем — затянувшийся стапельный период, ошибки в изготовлении шаблонов, производственные трудности... После заводских испытаний главный инспектор кораблестроения Н. К. Глазырин, обеспокоенный перегрузкой броненосца, заявил, что его “небезопасно посылать в дальнее плавание”.

Летом 1896 года “Гангут” налетел на камень в проливе Бъерке-Зунд и получил пробоину. От удара была повреждена водоотливная система, положение стало угрожающим. Корабль удалось спасти только благодаря энергичным действиям экипажа, которыми руководил срочно прибывший на борт С. О. Макаров.

Но злой рок продолжал преследовать броненосец-неудачник. Менее чем через год, возвращаясь с артиллерийских стрельб, “Гангут” под флагом вице-адмирала С. П. Тыртова распорол борт о неотмеченную на карте скалу. Наличие таранного форштевня вновь сыграло отрицательную роль: сложность обводов и креплений носовой части не позволили вовремя подвести пластырь, а слабые водоотливные средства не справились с поступавшей водой... Около 6 часов команда боролась за живучесть корабля, но безуспешно. К счастью, экипажу удалось спастись, а “Гангут” и по сей день лежит на дне Выборгского залива под 29-метровой толщей воды.

“Император Александр II” до 1895 года оставался на Балтике, затем на целых 5 лет ушел в Средиземное море. Вернувшись в Кронштадт в 1901 году, он вскоре стал учебно-артиллерийским кораблем. С 1903 года из его первоначальной артиллерии оставались только 305-мм пушки, а остальные орудия заменили на пять 203-мм, восемь 152-мм, четыре 120-мм и четыре 48-мм. На броненосце установили новые котлы, сняли боевые марсы, уменьшили рангоут.

В мае 1917 года корабль переименовали в “Зарю свободы”, пять месяцев спустя его экипаж принял участие в Октябрьском вооруженном восстании. Затем броненосец стоял на хранении в порту, и в 1922 году его разобрали на металл.

Систершип “Александра”, “Император Николай I”, большую часть своей службы под Андреевским флагом провел в заграничных плаваниях. В 1893 году он пересек Атлантику и участвовал в торжествах по случаю 400-летия открытия Америки, проходивших в Нью-Йорке. Потом — Средиземное море, оттуда — переход под флагом контр-адмирала Макарова на Дальний Восток. После недолгого пребывания на Балтике — вновь поход на Тихий океан, уже в составе эскадр вице-адмирала 3. П. Рожественского. На второй день боя с японским флотом в Цусимском проливе контр-адмирал Н. И. Небогатов, державший флаг на “Николае I”, сдал остатки флота неприятелю. По возвращении из японского плена Небогатова отдали под суд...

В японском флоте переименованный в “Ики” броненосец числился учебным кораблем. В 1915 году он стал плавучей мишенью и вскоре был потоплен артиллерией новейших линейных крейсеров “Конго” и “Хиэй”.

(Статья С. Балакина из журнала “Моделист-Конструктор”)