Практически все более или менее значительные морские державы время от времени предъявляют свои нрава на создание дредноута. Среди них были и Италия, в которой Витторио Куниберти создал свой проект “идеального боевого корабля”, и Германия, и Россия... Но лишь английским морским специалистам, конструкторам и кораблестроителям не только удалось разработать свой проект, но и очень быстро воплотить его в металл. С первого десятилетия XX века и до наших дней, а также, несомненно, и впоследствии боевые корабли новой концепции называются и будут называться “дредноутами”. Но существовал определенный шанс, что “родовое имя” линейных кораблей нашего столетия могло быть другим. Например — “мичиганы”.

В ряду претендентов на “дредноутское” первенство американцы имели, несомненно, весьма сильные позиции. Проект их линкоров нового типа был завершен даже несколько раньше английского “родоначальника”. Если бы их верфи в те времена могли строить корабли столь же быстро, как и британские, то США уже в 1907 году смогли бы противопоставить одному английскому дредноуту пару своих. Но когда состоялась их официальная закладка, “Дредноут” уже практически вступил в строй, опередив их на целых два года. И не только столь заметная нерасторопность не позволяет признать лидерство в создании современных линкоров за Новым Светом. “Мичиган” и “Саут Кэролайну” нельзя считать первыми дредноутами и по причине их некоторых недостатков.

Недостатки эти были связаны с тем состоянием, по-своему уникальным, в котором находился флот США в начале нашего века. Нарастившая промышленные “мускулы” заокеанская держава закладывала серии броненосцев одну за другой, не дожидаясь не только результатов их практического использования, но даже иногда не успевая спустить корабли предшествующей серии на воду. В итоге в 1906 году основная масса уверенно выходящего на вторую позицию в мире американского броненосного флота состояла из кораблей, построенных за предшествующие пять лет. Личный состав ВМС насчитывал уже почти 40 тысяч человек, но у большинства матросов не было опыта службы на новых кораблях.

Еще хуже дело обстояло с командным составом. При бурном развитии военно-морской техники на рубеже веков капитаны часто просто не имели возможности реально познакомиться с теми кораблями, которыми они должны были командовать. Практический опыт плаваний и боевых учений отсутствовал, и его приходилось заменять теорией. Поэтому очень важную роль в становлении американского флота стал играть Военно-морской колледж в Ньюпорте. В научных исследованиях и военно-морских играх проверялись боевые качества будущих линкоров. Это наложило своеобразный отпечаток и на внешний облик, и на “начинку” американских кораблей. Некоторые технические решения, казавшиеся остроумными на бумаге, не выдерживали проверки соленой водой океана. Морские теоретики из колледжа часто забывали, что орудиям придется стрелять в плохую погоду, а команде — жить и действовать на своем корабле иногда в течение нескольких недель.

Поэтому неудивительно, что американские корабли зачастую являли собой поразительное сочетание удачных и неудачных технических и конструктивных новшеств. В полной мере это относится и к первым заокеанским дредноутам. В лице “Мичигана” современный линейный корабль впервые обрел свою наиболее рациональную компоновку — четыре башни главного калибра, по две в носу и в корме, стреляющие одна поверх другой. Это обеспечивало 8 орудий в бортовом залпе — столько же, сколько и на первых английских и немецких дредноутах, но при меньшем общем числе пушек соответственно на 20 и 40%. Столь очевидное решение в начале века казалось далеко не бесспорным. Считалось, что при стрельбе дульные газы возвышенной башни сделают пребывание персонала в нижней невозможным. В результате сразу же могло пропасть второе преимущество линейно-возвышенного расположения: возможность стрелять по носу и корме из половины артиллерии. Окончательно решить проблему можно было только опытным путем. Для этого в 1907 году на старом мониторе “Флорида” из башни извлекли 12-дюймовое орудие и подняли его над ней таким образом, чтобы дульный срез находился как раз посередине крыши. В качестве подопытных кроликов при первых выстрелах выступил вначале беззащитный мелкий домашний скот, а затем в башню полезли наиболее смелые и горячие сторонники новой схемы. На сей раз новаторы оказались правы: концентрация пороховых газов в нижней башне не достигла опасного уровня. Но ведь до испытаний об этом можно было только предполагать, а постройка “Мичигана” и “Саут Кэролайны” уже шла полным ходом, и при неудаче что-либо изменить уже было нельзя!

Кроме того, продолжало действовать решение Конгресса США, ограничивавшее водоизмещение боевых кораблей 16 тысячами тонн. Потому-то американцам и не удалось создать полноценный дредноут. Если с вооружением и бронированием все обстояло вполне прилично, то еще одним важнейшим элементом линкора нового типа — скоростью — пришлось пожертвовать, чтобы удовлетворить вздорным требованиям политиков. Мощность машинной установки уступала даже параметрам предшественников — додредноутских броненосцев типа “Коннектикут”. Более того, вместо турбин решили установить старомодные паровые машины. Парадная скорость в 18 с небольшим узлов сразу же сделала новые линкоры неполноценными. Сами американцы впоследствии и не считали “мичиганы” дредноутами, и в первую мировую войну использовали их так же, как и остальные устаревшие броненосцы — только для охраны конвоев.

Внешний вид “Мичигана” и “Саут Кэролайны” носит следы еще одного технического новшества, на первый взгляд казавшегося вполне рациональным. После русско-японской войны стало ясно, что дистанции боя резко увеличились, и возникли проблемы с управлением артиллерийским огнем. Посты управления стрельбой с непрерывно усложнявшимися оптическим и расчетными приборами нужно было приподнимать все выше и выше над палубой. Кроме того, становилось важным, чтобы определение параметров для стрельбы осуществлялось из места, по возможности наименее удаленного от орудий, причем желательно, чтобы все орудия находились от артиллерийского поста на одинаковом расстоянии. Американцы попытались решить проблему “в лоб”, решив установить две мачты в самом центре корабля, на небольшом удалении друг от друга, и перекинуть между ними мостик, на котором предполагалось разместить все артиллерийское “хозяйство”. Естественно, что никто подобной схемы и не думал проверить. Но у кораблестроителей все же хватило здравого смысла не поджаривать своих артиллерийских специалистов на медленном огне из труб, располагавшихся как раз под этим странным сооружением. От центральных мачт избавились, оставив от них два небольших “обрубка”, ставших основаниями для шлюпочных кранов.

Но на этом эксперименты с мачтами не закончились. Во флоте США появились, пожалуй, не менее уродливые решетчатые сооружения, ставшие отличительной чертой заокеанских больших боевых кораблей на два последующих десятилетия. Обойтись совсем без испытаний на сей раз было страшно. Для опытов выбрали все ту же многострадальную “Флориду”, установив на ней одинокую ажурную мачту. Морские специалисты удовлетворились результатами, показавшими, что сбить артиллерийским огнем подобную конструкцию весьма и весьма затруднительно. Но то, что не удалось сделать снарядам, совершил океанский шторм в январе 1918 года. Передняя мачта “Мичигана” была буквально скручена и превращена в груду металлолома. Впрочем, этот случай с решетчатыми мачтами оказался первым и единственным; некоторые специалисты относят его за счет больших размахов качки, которыми отличались “мичиганы”. Но даже просто на большом ходу вибрация решетчатой конструкции делала практически невозможной использование точных и хрупких приборов управления огнем, и в 30-х годах американцы заменили свое новшество на треноги из толстых труб по образцу британских.

Впрочем, заокеанские конструкторы обратились к опыту “владычицы морей” гораздо раньше и по более существенному поводу. Справедливо сочтя свой первый опыт в строительстве дредноутов неудачным, руководство флотом потребовало строить следующие корабли в соответствии с “английским стандартом”. Запрет законодателей на тоннаж наконец удалось снять, и на свет появились проекты больших кораблей, разработанные в 1905-1906 годах. Этим и объясняется то, что на линкорах типа “Делавэр” остались те же трансформированные в краны “обрубки” центральных мачт. Главная артиллерия сохранила свое линейно-возвышенное расположение; правда, добавилась еще одна башня в кормовой части, а заднюю возвышенную установку пришлось отнести ближе к центру корабля. Подобное решение оказалось чреватым серьезными проблемами: паропроводы от котельных отделений к машинным проходили по бокам артиллерийского погреба, и, несмотря на систему охлаждения, температура в них держалась на угрожающем для снарядов уровне.

Большая спешка с постройкой по старому проекту в наибольшей степени сказалась на вспомогательной артиллерии, которая надолго стала “головной болью” для американских конструкторов, 127-мм противоминные орудия поместили низко над водой, лишив их к тому же какой-либо броневой защиты. Кругосветный поход “большого белого флота” в 1907-1909 годах показал, что из таких орудий очень трудно стрелять на большом ходу в открытом море. Но “поезд уже ушел”: к этому времени новые линкоры находились на стапелях. Оставался единственный путь исправления ситуации — снимать те из пушек, из которых вести огонь было уже совершенно невозможно. К таковым относились две носовые установки, попадавшие как раз в потоки воды, расходившиеся от форштевня. Их порты пришлось заварить после первых же походов, поскольку в открытом состоянии кораблю просто угрожало затопление.

Своеобразно отразился за океаном печальный опыт участия русского флота в боях русско-японской войны, связанный с выходом из строя адмиралов и командиров русских (да и японских) кораблей. Американцы посчитали, что единственный способ заставить командный состав держаться внутри бронированной боевой рубки — это лишить их возможности находиться на мостике. Поэтому, начиная с “Делавэра”, во флоте США началась яростная борьба с мостиками: они настолько безжалостно сокращались, что даже вне боя командирам приходилось управлять кораблями из боевой рубки, что в сложных навигационных условиях было трудно и небезопасно. Правда, конструкторы постарались обеспечить в боевой рубке все условия: “метраж” и защита ее были весьма внушительными.

Трудным оказался и переход флота Соединенных Штатов на турбинные установки. Никаких проблем с самими турбинами в США не было — страна лидировала в производстве силовых установок нового типа. Однако первые образцы турбин оказались довольно неэкономичными на малых скоростях. При стандартной крейсерской скорости около 14 узлов они проигрывали примерно вполовину в расходе топлива паровым машинам, достигшим к этому моменту пределов своего развития. Дальность же являлась одним из главнейших качеств для флота, ближайшие противники которого находились на другой стороне океана. Поэтому американцы оснастили “Норт Дакоту” обычной паровой установкой тройного расширения, а “Делавэр” — турбинами Кертиса. Впрочем, турбинам удалось быстро избавиться от недостатков, в частности за счет увеличения крейеерской скорости до 16-18 узлов, где их преимущество перед паровыми машинами оказалось совершенно очевидным. Причем настолько, что всего через 7 лет после ввода в строй на “Норт Дакоте” была заменена силовая установка.

На следующей паре американских дредноутов подобные эксперименты уже не ставились. В сущности, “Юта” и “Флорида” почти не отличались от своих предшественников. Только появился легкобронированный каземат, в котором установили 5-дюймовые орудия новой модели. Их число было увеличено на два. Машинные отделения стали больше по размерам, поскольку в них с самого начала было решено установить турбины с редукторами.

К этому-времени Англия уже перешла к постройке линкоров с 343-мм орудиями. Воинственный президент США Теодор Рузвельт поставил вопрос ребром: пора переходить к 14-дюймовому калибру. Но одного президентского распоряжения оказалось недостаточно, чтобы можно было вовремя создать и орудие, и новый проект корабля. Поэтому следующие два дредноута, “Арканзас” и “Вайоминг”, получили на вооружение двенадцатидюймовки, став последними американскими линкорами с пушками этого калибра. Впрочем, их новые 50-калиберные орудия оказались весьма мощными и одними из лучших в мире. На этих кораблях была предпринята и попытка хоть как-то улучшить расположение средней артиллерии. Форштевень приподняли, а гладкопалубный корпус плавно понижался от носа к середине корабля, в результате чего 127-миллиметровки удалось приподнять на лишний метр над поверхностью воды. Но неудачная носовая установка осталась: число орудий опять увеличилось, на сей раз до 21 штуки, и их просто надо было где-то разместить.

Первые американские дредноуты, может быть, и не всегда удачные по своим техническим решениям, все же, казалось, заслуживали лучшей судьбы. Служба же их была недолгой. Самыми яркими эпизодами в ней стала интервенция США в Мексике в 1914 году, когда тысячный десант с “Арканзаса”, “Юты”, “Флориды”, “Мичигана”, “Саут Кэролайны” и других кораблей с боем захватил порт Вера-Крус, а также участие в действиях британского Гранд-Флита в самом конце первой мировой войны.

По ее завершении все ранние дредноуты пали жертвой кампании по разоружению на море. “Саут Кэролайну”, “Мичиган” и “Делавэр” исключили из списков флота уже после Вашингтонского соглашения, в 1923-1924 годах. Для “Норт Дакоты” и “Флориды” роковым стало следующее, Лондонское морское соглашение 1931 года. В том году оба корабля отправились на слом. “Юта” и “Вайоминг” также перестали быть боевыми единицами: с них сняли бортовую броню и стали использовать соответственно в качестве корабля-цели и учебно-артиллерийского судна. “Юта” отправилась на дно в Пирл-Харборе, после которого острый недостаток линкоров заставил было подумать о вводе в Строй “раздетого” и обезоруженного “Вайоминга”, но план этот так и не был осуществлен.

(Статья В. Кофмана из журнала “Моделист-Конструктор)