Судьба части экипажа крейсера "Новик", оставшейся на Сахалине.
Подъем с затопленного крейсера "Новик" оружия и ценностей.
Подготовка к обороне Сахалина.

17 августа 1904 года вахтенный офицер “Новика” 30-летний мичман Александр Прокофьевич Максимов записал в вахтенном журнале: “Сего числа в 7 часов 5 минут экипаж крейсера II ранга “Новик” в числе 7 офицеров и 264 нижних чинов под командой лейтенанта Порембского выступил в селение Мицулька для следования во Владивосток. Под моей командой остался инженер-механик Пото, 28 человек нижних чинов, 14 человек больных и раненых в госпитале села Владимировка”.

Родившийся в Кронштадте Максимов имел опыт и армейской, и флотской службы. После окончания реального училища он стал вольноопределяющимся в стоявшем в Петергофе 148-м Каспийском полку, где прошел службу от рядового до унтер-офицера. В 22 года Максимов поступил в Петербургское пехотное юнкерское училище и после его окончания прослужил на армейских должностях от подпрапорщика до поручика. В 1901 году его направили на крейсер “Герцог Эдинбургский”. Почти год он провел в заграничном плавании, а вернувшись, решил, что его место на флоте. Сдав экзамен, он перевелся в 10-й флотский экипаж мичманом, в начале войны служил вахтенным офицером на крейсере “Диана”, а с 8 февраля 1904 года — на “Новике”.

Импровизированный плавучий кран, состоявший из стрелы с ручной лебедкой, испытали путем подъема 60-пудовых якорей. После небольших переделок отряд под началом мичмана А. П. Максимова приступил к спасательным работам. Сначала матросам пришлось нырять, чтобы достать водолазный аппарат и шлем, находившиеся на затопленной верхней палубе “Новика”. Приведя аппарат в порядок, из дождевого тента сшили водолазный костюм и испытали его. Во внутренних помещениях крейсера с большим трудом удалось найти две изношенные летние водолазные рубашки, в которых “молодцы-водолазы”, как охарактеризовал их Максимов в донесении в Петербург, проработали пять месяцев. Правда, после этого срока подводные работы пришлось прекратить — водолазные рубашки изорвались окончательно, а новых из Владивостока так и не прислали. Уже 22 августа мичман Максимов смог отправить на позицию в районе Соловьевки четыре 47-мм орудия, сдал на хранение замки всех 120-мм орудий, 47 ящиков винтовочных патронов, штандарты и кормовые флаги “Новика”.

Японцам показалось недостаточным обстрела 8 августа затопленного "Новика" и Корсаковского поста крейсером “Читосе”. Кстати, в тот день на “Читосе” находился принц Ерихито, и в 1931 году за этот “подвиг” ему воздвигнули в Отомари (бывший Корсаковский пост) памятник.

Утром 24 августа наблюдатели Корсаковского поста заметили на горизонте два пароходных дыма. Мичман А. П. Максимов со своей командой, вооруженной винтовками (прицельная дальность — 2000 шагов), занял одну из гор, с которой в случае необходимости можно было обстреливать корпус крейсера “Новик” продольно, а местное воинское формирование под командой полковника И. А. Арцишевского заняло Маячную гору. Вскоре появились японские военные транспорты водоизмещением около 6000 т. Став на якорь в 5 милях от Корсаковского поста, они спустили два паровых катера. Через час, подойдя к корпусу “Новика” на 2 кабельтовых, с катера открыли ружейный огонь по надводной части крейсера. Затем один из них причалил к баку с правого борта, а другой — в районе средней машины с левого. В зрительную трубу Максимов наблюдал за тем, как японский офицер и два матроса взошли на мостик “Новика” и стали осматривать берег, а 11 десантников, раздевшись, рассыпались по надводной части палубы и начали закладывать мины.

Установив винтовочный прицел на 1600 шагов, матросы "Новика" и местная команда одновременно дали залп. Катера и транспорты сразу подняли флаги, приготовились к бою, а с катеров открыли беспорядочную ружейную стрельбу. Увеличив прицел до 1800 шагов, защитники крейсера дали второй залп, который свалил несколько человек на одном из катеров, после чего оба катера задним ходом вышли из зоны обстрела и направились к транспортам, которые, подняв их на борт, через два с половиной часа скрылись за горизонтом.

Позднее с помощью местных жителей, рыбаков-айнов, удалось установить, что у японцев оказалось трое убитых и шестеро раненых. Агентство Рейтер в сообщении из Токио отрицало нападение на затопленный крейсер. Оно сообщило, что “экспедиция”, командированная для ознакомления с положением “Новика”, носила вполне “мирный” характер и лишь установила, что крейсер “выбросился на берег в 450 саженях от корсаковского маяка”. Офицеры этой “экспедиции”, естественно, не сказали корреспонденту ни о заложенных минах, ни о понесенных потерях...

Сразу после ухода японских транспортов новиковцы направились на свой корабль. Инженер-механик Пото, надев водолазный костюм, спустился во вторую кочегарку и через 40 мин извлек оттуда 3-пудовую мину, проводники которой японцы вывели на палубу. Мичман Максимов с минером Бокаревым и кочегаром Машоховым вытащили из первой кочегарки, носовой части верхней палубы, средней машины и кают-компании еще четыре такие же мины. Нашли на палубе и брошенную в спешке японскую винтовку.

Через неделю японцы предприняли еще одну попытку диверсии. Вечером 1 сентября береговые наблюдатели заметили на крейсере огонь. Мичман Максимов с несколькими матросами немедленно подошли к крейсеру на паровом катере и обнаружили неизвестную шлюпку. Ее обстреляли, но захватить не смогли; пользуясь темнотой, она скрылась за мыс.

В августе и сентябре в заливе почти все время штормило. За время редких штилей команда “Новика”, дружно работая, сняла с крейсера всю артиллерию, семь торпед, пятьдесят шесть 120-и сорок 47-мм патронов (правда, их после пребывания в воде пришлось переснаряжать), якоря, шлюпбалки, орудийные щиты и станки с тумбами, тележки подачи, всевозможные инструменты, тенты, брезенты и сигнальные флаги, всю столовую посуду команды, большое количество меди (около 500 пудов). Четыре 120-мм орудия, торпеды, тумбы прожекторов и якоря — одним словом, все механизмы, имеющие хоть какую-нибудь ценность, выкрасили, смазали и упаковали в ящики. Все это имущество вместе с кормовыми флагами зарыли в землю рядом с пристанью, у хлебных амбаров. Два 120- и два 47-мм орудия для защиты крейсера установили на берегу.

В конце сентября пришел приказ: отряд мичмана А. П. Максимова остается на Сахалине до весны и поступает в распоряжении генерал-лейтенанта М. Н. Ляпунова для усиления обороны острова. А вскоре пришлось распрощаться с инженер-механиком А. В. Пото, отбывшем на материк на транспорте “Уссури”. Чуть позднее стало известно, что мичман А. П. Максимов за боевую службу на “Новике” еще в составе порт-артурской эскадры удостоен орденов Станислава 3-й степени с мечами и бантом и Анны 4-й степени с надписью: “За храбрость”.

Предвидя упорные бои, новиковцы провели успешные испытания установленных на берегу орудий и переснаряженных патронов стрельбою по буйкам, установили в акватории Корсаковского поста в пяти милях от берега фиктивное минное заграждение, а на берегу убрали створные знаки, поставив ложные.

Когда залив покрылся льдом и все работы на крейсере прекратились, мичман Максимов послал с последней почтой в Петербург в Главный морской штаб (ГМШ) отчет о действиях отряда и вахтенный журнал, приложив 20 фотографий, сделанных кондуктором Овчинниковым и изображающих выполненные работы. В конце отчета А. П. Максимов сообщал: “Спасен крейсер от взрыва, а также хорошо выполнены все работы по крейсеру и установке орудий на берегу благодаря прекрасному составу команды... Все здоровы и жаждем сразиться с неприятелем”.

Начальник ГМШ адмирал А. А. Вирениус перед докладом Николаю II сделал на отчете пометку: “Чрезвычайно интересное донесение и вахтенный журнал рекомендуют мичмана Максимова с лучшей стороны... Свидетельствую о прекрасном составе команды”. Во время его доклада царя, увлекавшегося фотографией, особенно заинтересовали присланные с Сахалина фотоснимки.

Зима 1904-1905 годов в Корсаковском посту прошла в напряженной работе и подготовке к будущим боям. С транспорта „Уссури", который шел через Корсаковский пост с боеприпасами в осажденный Порт-Артур, но был вынужден вернуться из-за поломок в машине, сняли четыре пулемета, но так как они оказались без лент, новиковцам пришлось самим сшить 50 лент из солнечного тента крейсера. К пулеметам изготовили “передки”, и вся команда “Новика”, а также офицеры корсаковского гарнизона обучились стрельбе из них. По предложению генерала М. Н. Ляпунова для зимних боев два 47-мм орудия установили на сани (в упряжке двух коней). Их испытания показали, что откат при выстреле “не превышал шага”. Остальные 47-мм орудия установили на колесные лафеты и передали армейцам.

Действия сахалинского отряда во время войны