В один из осенних дней первого года XX века на британском морском полигоне для практических стрельб произошло на первый взгляд вполне ординарное событие, тем не менее вошедшее в военную историю. К поставленному с носа и кормы на мертвый якорь небольшому однотрубному кораблю, корпус которого низко сидел в воде, а в средней части горбом выступал квадратный каземат, подошел новый броненосец “Маджестик” и обрушил на него град снарядов. Всего через 7 минут оконечности корабля были буквально превращены в пыль. Безнадежно поврежденный корабль-цель пришлось спешно буксировать в Портсмут. Так закончилось испытание новых снарядов с начинкой из высоко-бризантной взрывчатки — лиддита: мероприятие, которое описано во всех книгах по истории флота как “расстрел броненосца “Бельайл”.

Откуда же появился в английском флоте этот странный, кургузый и низенький корабль, столь похожий на преследователя “Весты” турецкий броненосец “Фетхи-Буленд”? Действительно, первоначально два броненосца этого типа предназначались именно для Турции и носили название “Пейк-и-Шериф” и “Бурди-Зафер”. Они и не претендовали на мореходность, поскольку главным театром для них должно было стать Черное море и восточное Средиземноморье. Основным их оружием являлся мощный таран, а артиллерия рассматривалась лишь как подмога. Безусловно, такие корабли вряд ли когда понадобились бы для британского флота, основной задачей которого была дальняя и ближняя блокада. Для нее же эти “турки” не годились совершенно.

Но история распорядилась по-другому. 24 января 1877 года Россия объявила войну Турции. Британская империя, серьезно обеспокоенная возможным исходом военных действий для Оттоманской империи — своего любимого восточного союзника, — готовилась выступить против России в союзе с Австро-Венгрией. Предполагалось послать флот в черноморские проливы, доставить туда войска и вести боевые действия в духе Крымской кампании с десантами и обстрелами берегов. И тут выяснилось, что в составе огромных сил “владычицы морей” нет подходящих для этой цели броненосцев, имеющих небольшую осадку для действий у берега, и которые было бы не жалко потерять. Пришлось немедленно “ограбить” собственного же союзника. Уже спущенные на воду турецкие корабли были перекуплены британским правительством, получили названия “Бельайл” и “Орион” и начали спешно дооборудоваться уже для собственного флота. Но спешка оказалась бесполезной: военные действия окончились быстро и вместо орудий в разговор вступили дипломаты. 3 марта следующего года в Сан-Стефано был подписан мирный договор.

В результате у Англии остались два совершенно бесполезных корабля, поскольку в британском флоте всегда отдавалось предпочтение артиллерии, а не тарану. Традиционное для турецкого флота расположение четырех 12-дюймовок в углах центрального каземата (когда в любую точку горизонта могло стрелять только одно орудие) заслужило следующую кислую оценку знаменитого морского теоретика, адмирала Коломба: "Бельайл” отрицал любую принятую форму морского боя: он был одинаково сильным и одинаково слабым в любом направлении". Неудачное расположение вооружения дополнялось плохой живучестью: водонепроницаемые переборки не были доведены до уровня верхней палубы, которая и так располагалась слишком недалеко от поверхности воды. В общем, эти корабли сослужили британскому флоту своеобразную службу: во-первых, окончательно похоронили казематное расположение артиллерии, и, во-вторых, конкретно “Бельайл” своим поведением под градом лиддитных снарядов способствовал их принятию на вооружение в Англии и Японии (и тем самым подготовке Цусимы).

“Орион” попытался довершить то, для чего он был куплен, и потягаться с русскими кораблями. В ходе очередного обострения русско-английских отношений его послали в Сингапур для наблюдения за русскими крейсерами. Но тихоход не смог бы справиться с этой задачей, если бы не толстый кошелек британских агентов, которые скупили весь запас угля в Адене и Коломбо, заставив русские крейсера идти половинной скоростью. Этот “забег” закончился в Сингапуре, где “Орион” пребывал некоторое время в состоянии, далеком от боевой готовности. Окончил же он свою карьеру в качестве плавучего склада под названием “Оронтес” и в 1913 году был сдан на слом.

Русско-турецкая война обогатила британский флот еще одним нестандартным приобретением. И вновь за счет Турции. Уже вполне законченный большой броненосец “Гамидие” был куплен адмиралтейством 20 февраля 1878 года — за две недели до подписания мира в Сан-Стефано! Спешка стала излишней, и англичане попытались приспособить чужой корабль к своим требованиям. В результате в строй он вошел только в конце 1880 года после значительных переделок. В итоге “Сьюперб” (так стал называться бывший “Гамидие”) стал полноценным и мощным боевым кораблем даже по британским меркам. После дооборудования он получил вооружение из шестнадцати 254-мм орудий — самая многочисленная батарея одного калибра, когда-либо устанавливавшаяся на английском корабле. Бронирование также было очень мощным: пояс и батарея состояли из железных плит толщиной 305 мм (правда, бортовая броня постепенно утоньшалась до 254-152 мм к носу и корме). Единственным несоответствием британским стандартам была, пожалуй, недостаточная скорость. Парусная оснастка являлась (как и у большинства броненосцев) скорее украшением: “Сьюперб” был совершенно не способен идти под парусами даже при попутном ветре, а поворот фордевинд был для него совершенно неразрешимой задачей.

На примере “Сьюперба” видно, насколько отличаются судьбы одинаковых кораблей в различных флотах. Однотипный ему “Мессудие”, оставшийся в Турции, рассматривался как важная боевая единица вплоть до начала века. Его полностью модернизировали в 1902 году с установкой не только новой артиллерии, но и более прочной брони. “Мессудие” благополучно дослужил до первой мировой войны. Британский же его собрат уже в 1887 году был поставлен на длительную модернизацию в Чатаме, после которой он немедленно перешел в класс кораблей береговой обороны. Через 7 лет его отчислили в резерв, а в 1904 году, когда “Мессудие” обрастал новой броней и вооружением, никому не нужный “Сьюперб” сначала использовался как инфекционный госпиталь, а затем мрачный и ободранный стоял целый год в ожидании своей очереди на слом.

Если “Бельайлом”, “Орионом” и “Сьюпербом” Британия обязана Турции, то еще одним “белым слоном” ее флот пополнила Бразилия. Около 1872 года бразильская военно-морская делегация возжелала “самый современный парусный броненосец”. В это время, несомненно, наиболее передовым кораблем этого типа являлся “Девастейшн”. Но проектировавший его парусный вариант Э. Рид относился к парусным башенным кораблям с отвращением и явно работал без энтузиазма.

В результате появился странный гибрид с полубаком, который лишил броненосец возможности вести огонь по носу и корме. Но бразильцам он настолько понравился, что, когда все в том же 1878 году Англия решила воспользоваться правом покупки всех строившихся на своих верфях кораблей, его владельцы заломили несусветную цену — 600 тысяч фунтов стерлингов, к которым пришлось прибавить еще 90 тысяч, чтобы привести броненосец к английским стандартам. В результате адмиралтейство получило плохой корабль почти за ту же цену, что и “Девастейшн” и “Дредноут” (“Фьюри”), вместе взятые, — рекорд, не превзойденный за следующие 15 лет.

У бывшей “Индепендесии”, получившей название “Нептун”, неприятности начались еще при спуске. Броненосец застрял на слипе, и его пришлось спускать во второй раз, исправив многочисленные повреждения корпуса. На службе он показал себя отвратительно: при плохой мореходности его команду преследовала сильная и резкая качка, а недостаточная маневренность дополнялась невозможностью использовать пресловутое парусное вооружение, поскольку паруса немедленно прогорали от близко расположенных труб. Непродолжительная служба “Нептуна” завершилась буйным концом: при выводе его на буксире из гавани Портсмута он сначала чуть не потопил исторический флагман адмирала Нельсона — “Викторию”, а затем столкнулся с броненосцем “Хироу”.

Помимо нестандартных кораблей, которые появлялись в британском флоте в результате поспешных и вынужденных покупок у своих клиентов, в его состав в те же годы вошел и собственный корабль, не вписывающийся ни в какие рамки, — “большой бриг” “Темерер”.

Этот броненосец имел много особенностей, не повторявшихся ни до, ни после него. Он являл собой странный гибрид барбетного и казематного корабля. Два из четырех 280-мм дульнозарядных орудий помещались на убирающихся станках Монкрифа в носу и в корме; еще два таких же орудия располагались в передней части центрального каземата и могли стрелять через скошенные амбразуры прямо по носу. В задней части каземата, за 127-мм переборкой, находились четыре 254-мм пушки. Такую несимметричность дополняли и различия в бронировании. Даже одинаковые в принципе барбетные установки имели разную толщину брони: носовая 254 мм, а кормовая — всего 203 мм. Над всем этим разнообразием вооружения и защиты возвышались мачты с оснасткой брига и с площадью парусов более 2300 кв. метров. Несомненно, “Темерер” был самым большим бригом в мире, за что и получил свое прозвище.

Если не принимать в расчет все эти многочисленные странности, то этот нестандартный броненосец оказался совсем неплохим кораблем. Его барбетные установки функционировали отлично, и если впоследствии они не повторялись на других типах, то причиной тому был их большой вес. Корабль отличала высокая для того времени степень механизации: 30 небольших вспомогательных паровых машин обеспечивали вращение орудий, подачу боезапаса и действие других устройств. Экстравагантная оснастка не мешала “Темереру” неплохо управляться под парусами. Броненосец отличался хорошей устойчивостью и мореходностью. Ему довелось “понюхать порох”: он не просто участвовал в обстреле Александрии британским флотом в 1882 году, но и сыграл в этом сражении ведущую роль, подавив самые сильные батареи. В 1884—1889 годах на нем установили шесть 102-мм орудий и малокалиберные скорострельные пушки, убрав наконец парусную оснастку и облегчив мачты. С 1902 года активная жизнь бывшего “большого брига” окончилась и началась почти двадцатилетняя портовая служба. Когда его имя понадобилось новому дредноуту, бывший броненосец переименовали сначала в “Индус”, затем в “Акбар”, а в 1921 году сдали на слом.

Все эти столь разные случайные приобретения флота Ее Величества оказались в равной степени бесполезными. Англичане имели в то время строгую доктрину использования своих броненосцев в линейном артиллерийском бою, которому могли предшествовать длительные морские переходы или блокада. Закупленные “иностранцы” плохо подходили для решения этой главной задачи броненосцев. Адмиралтейство в данном случае не лучшим образом распорядилось своими средствами, но часто политические соображения брали верх над разумной кораблестроительной политикой, и еще не раз в британском флоте появлялись позаимствованные то у союзников, то у возможных противников “белые слоны”.

(Статья В.Кофмана из журнала “Моделист-Конструктор”).