История создания и службы черноморских броненосцев начала XX века.

В начале 90-х годов прошлого века основу Черноморского флота составляли барбетные броненосцы типа “Синоп” и одиночный “Двенадцать апостолов”. При всей своей оригинальности эти корабли стремительно устаревали, поэтому в сентябре 1891 года на Николаевском адмиралтействе “в присутствии Его Императорского Высочества великого князя Алексея Александровича” был заложен башенный броненосец “английской” схемы, получивший название “Три Святителя” и ознаменовавший собой важный этап в отечественном кораблестроении.

Прототипом его послужил балтийский “Наварин”. В то же время недостатки последнего в новом проекте удалось в значительной мере преодолеть. Во-первых, было решено отказаться от неразумного ограничения размеров — в результате проектное водоизмещение достигло 12 480 т. Во-вторых, намучившись с отечественными поставщиками брони для “Наварина” (Ижорский завод не только сорвал оговоренные контрактом сроки, но и вообще не смог изготовить 4 крупногабаритные броневые плиты для башен, из-за чего их пришлось перезаказывать заводу “Сен-Шамон” во Франции), “Три Святителя” одели в импортированную из Англии сталеникелевую броню завода “Виккерс” — более прочную и своевременно доставленную. Наконец, в-третьих, уже в ходе строительства предусмотренные проектом 35-калиберные пушки главного калибра в круглых неуравновешенных башнях заменили новыми 40-калиберными. Прекрасно показали себя и ходовые механизмы (также закупленные в Англии): на испытаниях “Три Святителя” развил скорость 17,7 узла вместо проектных 16-ти. И это несмотря на все же имевшую место почти 900-тонную перегрузку и переуглубление на 0,44 м! В результате к моменту ввода в строй новый черноморский броненосец по праву мог считаться не только сильнейшим кораблем Российского флота, но и мира.

Может показаться странным, что строившиеся в те годы в Николаеве и Севастополе линкоры были более мощными и крупными, чем их балтийские собратья: ведь первые были закупорены в Черном море международными соглашениями, запрещающими их проход через Босфор и Дарданеллы, а вторые, наоборот, чуть ли не всю свою карьеру проводили в дальних плаваниях! Причина столь несообразной на первый взгляд морской политики кроется в первую очередь в историческом стремлении России к контролю над черноморскими проливами — планы по их захвату в штабах рассматривались регулярно. Соответственно Турция и стоявшая за ее спиной Англия традиционно считались куда более вероятными противниками, чем далекая и пока не воспринимаемая всерьез Япония или тем паче — дружественная Германия. К тому же на Балтике значительная часть средств уходила на строительство океанских крейсеров — истребителей торговли, а броненосцы долго не могли отмыться от ярлыка кораблей береговой обороны. Так или иначе, но Черноморский флот вплоть до конца 90-х годов располагал куда более полноценными линкорами, нежели Балтийский.

Следующим черноморским броненосцем стал “Ростислав” — корабль, предназначенный для действий на мелководье. В целях экономии средств его проект предусматривал умеренные размеры и широкую унификацию самых различных элементов. По существу представляя собой уменьшенную копию броненосца “Полтава”, “Ростислав” имел массу заимствований: теоретический чертеж и механизмы — от “Сисоя Великого”, башни главного калибра — от броненосцев береговой обороны типа “Адмирал Ушаков”, башни среднего калибра (весьма, кстати, неудачные) — от той же “Полтавы”. Броню заказали в США заводу “Бетлехем стил”, где уже делались плиты для “Петропавловска”, “Севастополя”, “Адмирала Ушакова”. Оригинальной особенностью “Ростислава” стало разве что впервые примененное нефтяное отопление паровых котлов. В целом корабль имел характерные для всех “дешевых” броненосцев недостатки: был перегружен и почти на два узла отставал от “Трех Святителей” по скорости хода.

В дальнейшем от попыток сэкономить средства за счет неполноценности боевых качеств отказались, и все последующие черноморские броненосцы базировались на проекте “Трех Святителей”. “Князь Потемкин-Таврический”, по существу, имел тот же самый корпус (лишь с добавленным полубаком) и отличался от предшественника применением новых котлов Бельвиля вместо водотрубных (огнетрубных? – прим.ред.сайта), несколько измененной схемой бронирования и типом брони (крупповская отечественного производства), увеличенным числом 152-мм орудий и внедрением электропривода 12-дюймовых орудий вместо устаревшей гидравлики. В итоге получился достаточно мощный и хорошо защищенный броненосец, хотя скопированные с английских машины, несмотря на меньшую перегрузку корабля, смогли обеспечить лишь 16-узловый ход.

Развитием “Потемкина” стали два линкора типа “Евстафий” — фактически повторение прототипа, но с усиленным средним калибром за счет замены четырех 152-мм орудий на 203-мм. Правда, в ходе строительства в их проект пришлось внести множество мелких изменений, вызванных опытом русско-японской войны. Сложность осуществления этих усовершенствований заключалась в том, что ни в коем случае нельзя было перегружать корабль. Памятуя печальный опыт Цусимы, Морской технический комитет в сентябре 1905 года издал специальный циркуляр, категорически запрещавший принимать от подрядчиков судовые конструкции и элементы даже с малейшим перевесом. Это возымело действие: металлический завод ухитрился изготовить орудийные башни даже легче, чем это предусматривалось чертежами. (На “Иоанне Златоусте” экономия только за счет более равномерной прокатки башенной брони составила 14,5 т, а на “Евстафий” — 18 т.) Однако постоянные переработки проекта, неудачные попытки переделать элеваторы подачи боезапаса под удлиненные 305-мм снаряды, забастовки рабочих и прочие неурядицы привели к тому, что когда наконец линкоры были готовы, они вообще потеряли боевую ценность. И неудивительно: к тому времени ведущие морские державы уже лихорадочно вводили в строй дредноуты...

Одним из важных уроков, извлеченных из поражения в войне с Японией, стало совершенствование боевой подготовки комендоров и систем управления огнем. В этом отношении черноморские броненосцы вскоре стали непревзойденными лидерами. Регулярные учебные стрельбы, внедрение дальномеров с увеличенной базой, опыты по централизованному наведению орудий сразу на всех линкорах бригады с помощью радио и, наконец, капитальная модернизация в 1912 году “Трех Святителей”, подтянувшая параметры броненосца к своим более молодым собратьям,— все это дало немалый эффект. И неожиданное попадание в “Гебен” первым же залпом отнюдь не было случайностью. После боя у мыса Сарыч активность германо-турецких сил на Черном море резко упала.

Повторная встреча бригады “стариков” с “Гебеном” состоялась полгода спустя. 10 мая 1915 года у Босфора противники провели 22-минутный поединок на очень большой — 90 кабельтовых — дальности. Последняя и предопределила низкую результативность огня. Из 150 выпущенных немцами 280-мм снарядов в русские корабли не попал ни один. Наши линкоры послали в неприятеля 169 305-мм снарядов; три из них поразили “Гебен” и уничтожили одно 150-мм орудие. После чего линейный крейсер быстро ретировался.

В дальнейшем русские броненосцы использовались очень интенсивно: блокировали Босфор, поддерживали десантную операцию в Трапезунде, обстреливали угольные разработки в Зонгулдаке. 2 сентября 1916 года находившийся у берегов Румынии “Ростислав” подвергся атаке с воздуха: три немецких гидросамолета сбросили на корабль около 25 бомб. Одна из них попала в броню кормовой башни и вывела из строя 16 человек, в том числе всю прислугу зенитного орудия. Сам броненосец практически не пострадал, тем не менее этот случай имел важное значение: первая успешная бомбардировка крупного корабля заставила всерьез заговорить о новом виде вооружений — морской авиации.

Последняя встреча черноморских “стариков” с “Гебеном” произошла при весьма скорбных обстоятельствах: следствием Брестского мира стала сдача Севастополя немцам. Бывший противник вошел в главную базу флота как победитель, и на замерших в Южной бухте броненосцах были подняты кайзеровские флаги. Правда, в море старые линкоры больше уже не выходили — ни при немцах, ни при их преемниках — англичанах. Последние, кстати, уходя в апреле 1919 года из Крыма, подорвали на всех кораблях паровые машины.

Последним боевым эпизодом в судьбе черноморских броненосцев стало использование Врангелем “Ростислава” в качестве несамоходной плавучей батареи на Азовском море в 1920 году. Перед уходом белого флота в Бизерту “Ростислав” был затоплен в Керченском проливе.

Остальные линкоры продолжали ржаветь в Севастополе. Брошенные Врангелем, они успели формально побывать в составе Красного флота, а “Евстафий” в 1921 году даже переименовали в “Революцию”. Увы, в строй ни один из них так и не вошел, и в 1922 — 1923 годах их разобрали на металл.

(Статья С.Балакина из журнала "Моделист-Конструктор)