После окончания войны с Россией линкорный флот Японии оказался в курьезном положении: более половины его составляли трофейные русские корабли, считавшиеся устаревшими еще тогда, когда они входили в состав своего флота. Дело немного поправила достройка заложенных еще в войну броненосцев и “больших крейсеров”, но ненадолго. Появление “Дредноута” поставило японцев, всерьез начавших задумываться о превращении Тихого океана в “свои воды”, в тяжелое положение. Русские “трофеи” окончательно потеряли какую-либо боевую ценность, так же как и остальные ветераны закончившейся всего пару лет назад войны. Дальневосточной империи предстояло полностью обновить свой линейный флот.

Для Японии такая необходимость граничила с национальной катастрофой. Экономика страны-победительницы находилась в еще более тягостном состоянии, чем у побежденной и претерпевшей попытку революции России. Но единственной основой обеспечения безопасности и дальнейшего развития маленькой островной страны, лишенной запасов сырья, оставались мощные морские силы — так, во всяком случае, считали японские политики. Поэтому, полагали они, постройка линкоров не должна прекращаться ни на один год. Только теперь для Объединенного флота потребуются корабли нового типа — дредноуты.

По иронии судьбы, японские адмиралы на собственном опыте убедились в необходимости линкоров с однородной крупнокалиберной артиллерией, и рано — раньше многих других стран — они заинтересовались проектами подобных судов (хотя Японии и не удалось попасть в число лидеров “дредноутской гонки”). Еще шла война, когда английские конструкторы из фирмы “Виккерс” выложили своим дорогим союзникам чертежи мощных броненосцев и крейсеров, вооруженных многочисленными пушками калибром 10-12 дюймов. Уже в 1907 году предусматривалась постройка двух линкоров с турбинными установками, вооруженных десятью 12-дюймовыми орудиями. Однако состояние экономики заставило отложить эти планы на неопределенное время. Военно-морским деятелям пришлось затратить немало сил и призвать на помощь всю свою популярность. Наконец, в 1909 году на стапелях двух крупнейших арсеналов в Курэ и Йокосуке, ставших основными поставщиками линкоров, были заложены “Кавачи” и “Сетцу” — первые японские дредноуты.

Впрочем, дредноутами их можно считать лишь с некоторой натяжкой. Дело в том, что орудия в двух концевых башнях отличались от пушек, расположенных в четырех установках по бортам в середине корабля, хотя и имели одинаковый с ними калибр — 305 мм. Но длина ствола, а следовательно, и баллистика были разными. Поэтому задача артиллерийских офицеров неимоверно осложнялась, особенно при стрельбе на больших дистанциях. Конечно же, ни о какой системе центральной наводки в таких условиях нельзя было и думать. Из-за такого более чем странного решения, вызванного экономией (пришлось купить подешевле то вооружение, которое предлагалось англичанами), некоторые специалисты так и не признавали в “Кавачи” и “Сетцу” дредноуты, считая их кораблями “переходного” типа вроде их предшественников — “Аки” и “Сатцума”.

В сущности, проект “Сетцу” и являлся несколько увеличенным “Аки”, с сохранением практически всех внешних признаков и внутреннего расположения. Изменилась “начинка”: на кораблях установили турбины, изготовленные в Японии по лицензии американских фирм. Броневой пояс в центральной части был утолщен до 12 дюймов, а часть 120-мм орудий заменена на 6-дюймовые. В общем, первые претенденты на роль дредноутов на Дальнем Востоке оказались не слишком удачными: “пестрота” их вооружения бросалась в глаза. Помимо двух видов 12-дюймовок, они имели на борту еще 152-мм, 120-мм и 80-мм орудия, причем последние — также двух моделей! Скорость, несмотря на использование турбин, также оставляла желать лучшего, достигая всего 20 узлов. Но чтобы построить даже такие корабли, японцам пришлось напрячь все свои силы. И все же полностью справиться с задачей самостоятельно не удалось: почти четверть материалов пришлось везти из Англии и США.

Понятно, что не вполне качественные “полудредноуты” не могли отвечать новым требованиям. И если судьба одного из них, “Кавачи”, обошедшегося японской казне в полтора миллиона фунтов стерлингов, решилась сама собой, оборвавшись трагическим “фейерверком” (он взорвался в 1918 году при загадочных обстоятельствах), то .его собрата “Сетцу” всего через 10 лет службы пришлось разоружить.

Однако два года спустя линкор вновь использовали, на этот раз в качестве корабля-цели для тренировки авиации. Палуба получила дополнительную броневую защиту, а бортовая броня и средняя труба отправились на переплавку. Скорость уменьшилась до 16 узлов, но зато бывший дредноут получил радиоуправление.

В новом качестве “Сетцу” использовался довольно интенсивно. Перед самым началом второй мировой войны на нем даже установили новые машины и котлы; средняя труба оказалась восстановленной, зато от передней остался жалкий обрубок. Японские летчики с авианосцев оттачивали на нем свое мастерство, проявившееся затем при Пирл-Харборе. Американцам все же удалось отомстить “тренеру”. В июле 1945 года он попал уже не под учебные, а под боевые бомбы самолетов США. Испытание оказалось слишком жестоким, и искалеченный корпус затонул на мелком месте в гавани, что позволило его быстро поднять и сдать на слом после войны.

Уже при постройке “Кавачи” и “Сетцу” стало ясно, что такие корабли не смогут стать основой флота на ближайшие 15-20 лет. Требовалось радикальное решение. Неудивительно, что не имевшим должного кораблестроительного опыта японцам пришлось в очередной раз обратиться к своим главным друзьям и наставникам — англичанам. Поскольку доктрина японского флота предусматривала иметь равное количество линкоров и линейных крейсеров, следующая пара предполагалась именно в качестве наследников крейсеров Камимуры. Проект разрабатывался известнейшей фирмой “Виккерс” с учетом всех новейших технических решений, имевшихся в то время в британском флоте. В результате “Конго” — так назывался первый из четырех “горных вершин” — оказался к моменту вступления в строй более мощной боевой единицей, чем английский линейный крейсер “Лайон”, на основе которого он и создавался. Подобное состояние дел вполне устраивало японских адмиралов, но вызвало небольшую бурю в британском парламенте, члены которого упорно не желали понять, почему иностранная держава, пусть даже и дружественная, должна иметь более качественные корабли, чем сама “владычица морей”.

Главным “гвоздем” проекта стали орудия. Впервые в мире на борту дредноута установили 14-дюймовые пушки, дальность стрельбы которых ограничивалась лишь видимостью горизонта. Японцы быстро “приспособили” британский подарок, приняв его в качестве главного калибра для последующих своих линкоров. “Конго” оказался не только обладателем самых больших орудий, но и крупнейшим кораблем в мире: его полное водоизмещение превысило 32 тысячи тонн — вдвое больше предыдущего заказа японцев, броненосца “Катори”, вступившего в строй всего на 6 лет раньше.

Но Япония не желала все время пользоваться милостью своих покровителей, которые медленно, но неуклонно становились соперниками в борьбе за влияние на Дальнем Востоке. Поэтому лишь первый корабль серии — “Конго” — строился на верфях Виккерса. Второй линейный крейсер, “Хиэй”, заложили на стапеле арсенала в Йокосуке. Он строился хотя и по английским чертежам, но японскими инженерами.

Проект огромного крейсера-дредноута произвел сильное впечатление, и было принято решение о постройке еще двух кораблей того же типа. Но все стапели государственных верфей, готовые к постройке столь крупных судов, оказались занятыми, и японские военно-морские круги впервые доверили постройку главных сил флота частным фирмам “Кавасаки” и “Мицубиси”.

И государственная верфь, и “частники” оправдали надежды: срок постройки столь больших единиц не превысил 3 лет — всего на 4-5 месяцев больше, чем на самых передовых в то время заводах Виккерса. Корабли вступили в строй в 1914-1915 годах. В это время в Европе бушевала мировая война, побуждавшая к жизни новые проекты. Спустя год при Ютланде станет ясно, что защита спроектированных в Англии линейных крейсеров явно недостаточна. Поэтому вряд ли кто мог предположить, что эти корабли задержатся в составе японского флота на целых тридцать лет, активно участвуя в боях второй мировой войны.

Проект “Конго” оказался поистине “золотым дном” для японцев, которые вскоре после получения чертежей в хорошем темпе разработали на его основе линейный корабль. Он имел на вооружении все те же 14-дюймовые пушки, но за счет снижения скорости их число увеличилось с 8 до 12, а броневую защиту пояса удалось довести до 12 дюймов, хотя только на протяжении центральной части корпуса. Полное водоизмещение “Фусо” и “Ямасиро” приблизилось уже к 35 тысячам тонн.

За три года, прошедшие с момента вступления в строй “Сетцу” и “Кавачи”, японские инженеры совершили гигантский скачок. После неудачных “полудредноутов” флот Страны восходящего солнца получил пару очень сильных линкоров. Специалисты сравнивали их с американскими современниками, отмечая, что хотя бронирование “Аризоны” и “Нью-Мексико”, выполненное по схеме “все или ничего”, более соответствует защите современных линкоров, но расположение 14-дюймовых орудий в двухорудийных башнях у японцев предпочтительнее. Спустя почти 30 лет в сражении в проливе Суригао сложилась ситуация, почти позволившая решить этот вопрос, если бы соотношение сил не было столь неблагоприятным...

Теперь Объединенный флот имел или должен был вот-вот получить 4 линейных крейсера и только 2 современных линкора. “Перекос” следовало немедленно ликвидировать, и продолжение программы не заставило себя ждать. “Фусо” только приступил к испытаниям машин, когда на стапелях все тех же фирм “Кавасаки” и “Мицубиси” состоялась закладка двух новых линкоров. Проект “Исэ” являлся логическим развитием “Фусо”. Все те же двенадцать 14-дюймовых орудий в спаренных установках расположили несколько по-иному, парами, что облегчило управление огнем и позволило более удобно разместить погреба боезапаса. Уже в ходе постройки 152-мм пушки противоминной артиллерии решили заменить на новые 140-мм орудия, также разработанные в Англии специально для низкорослых японских моряков, которым было тяжеловато “кантовать” 45-килограммовые шестидюймовые снаряды. Заодно с заменой орудий несколько утоньшилось и бронирование их казематов, а четыре вспомогательных установки остались вовсе без брони. За этот счет удалось увеличить зону борта по ватерлинии, защищенной 305-мм плитами. В общем, как это обычно происходило в случае постройки последовательных серий судов, основанных на предыдущих прототипах, удалось “скорректировать” большинство мелких недостатков, свойственных родоначальникам.

Все же и “Фусо”, и “Исэ” несли на себе отпечаток британского влияния. Только следующую пару линкоров, “Нагато” и “Мутцу”, можно назвать полностью японскими кораблями. Проект, автором которого стал один из самых способных конструкторов, капитан 1-го ранга Хирага, на сей раз создавался “с чистого листа”. Сохранив традиционное для “европейцев” расположение главной артиллерии в четырех башнях, по два в носу и в корме, новые сверхдредноуты получили силуэт, который с годами стал связываться именно с японскими кораблями. Характерными стали красиво изогнутый нос и впервые появившаяся массивная передняя мачта-надстройка, из-за обилия мостиков, рубок и переходов получившая у американцев полупрезрительное название “пагоды”. Действительно, инженеры решили создать конструкцию, которую нельзя “свалить” попаданием даже самого крупнокалиберного снаряда. Если учителя-англичане довольствовались треногими мачтами, то их старательные ученики установили массивную семиногую, центральный ствол которой представлял собой шахту лифта, бегавшего вверх-вниз — от палубы до центрального артиллерийского поста на топе мачты. Безусловно, такое сооружение оказалось совершенно “неубиваемым”, но английские специалисты и историки вплоть до настоящего времени не перестают напоминать, что их трех “ног” оказалось вполне достаточно для сохранения мачт даже при прямых попаданиях. Японцы, как и американцы со своими “шуховскими башнями”, несколько перестарались, потратив драгоценный вес на достаточно бесполезное дело.

В остальном же “Нагато” и “Мутцу” оказались уникальными кораблями, в которых как бы смешались чисто американские и английские черты. Так, бронирование соответствовало схеме “все или ничего”: выше 12-дюймового пояса борт и казематы вспомогательной артиллерии оставались небронированными. Но скорость линкоров заставила бы прослезиться даже столь большого любителя этого тактического элемента, как лорд Джон Фишер. На испытаниях машин в 1920 году “Нагато” легко показал 26,7 узла — ход, приличный даже для линейного крейсера. В сущности, эти суда стали первыми представителями класса новых современных линейных кораблей, имеющих скорость, близкую к скорости бывших линейных крейсеров, но сохранявших вооружение и бронирование линкоров. Даже английские “Куин Элизабет” — быстроходное крыло Гранд-Флита — уступали японцам в скорости не менее 2 узлов.

Самое интересное состояло в том, что впервые удалось эту высокую скорость скрыть. Во всех справочниках вплоть до второй мировой войны считалось, что “Нагато” имеет “высокую” скорость в 23 узла. Истинные же характеристики стали известны специалистам только после 1945 года.

“Нагато” и “Мутцу” вошли в строй в 1920-1921 годах, когда изнемогавшая после завершения войны мировая экономика требовала не гонки морских вооружений, а их сокращения. Они чуть было не пали жертвами этого процесса, но это — уже другая история.

(Статья В.Кофмана из журнала “Моделист-Конструктор”)